Субъективный словарь фантастики  - Роман Арбитман

* * *

Говорят, что Эйнштейн, прочитав «Миф о Сизифе» Камю, заметил: злоключения древнего грека, наказанного богами, – еще и хорошая иллюстрация к физическому закону сохранения энергии. Чтобы сизифов камень мог совершить механическую работу, скатившись с горы, человек должен сперва долго катить этот камень от подножия к вершине. Энергия не возникает из ничего и не исчезает никуда. Продолжив мысль Эйнштейна, распространим ее за пределы физики – на область литературы, где действуют точно такие же простые законы. Если, например, автор хорошо поработал, сочиняя некий художественный текст, то его чтение, скорее всего, будет не мучительным трудом, а удовольствием. И напротив, если читателю пришлось продираться сквозь текст, как Индиане Джонсу сквозь джунгли, то создатель произведения наверняка не слишком перетрудился. Это же относится и к другим видам искусства, будь оно «элитарным» или «массовым».

Фантастику во всех ее воплощениях – литература, кино, сериалы и так далее – по традиции принято относить к «легкому жанру». На самом деле все зависит от профессионализма автора. Вряд ли кто-нибудь рискнет обвинить в легковесности, к примеру, «Машину времени» Герберта Уэллса и «Мы» Евгения Замятина, «Цветы для Элджернона» Дэниела Киза и «Трудно быть богом» братьев Стругацких, «Убик» Филипа Дика и «Солярис» Станислава Лема, «2001: Космическую одиссею» Стэнли Кубрика и «Искусственный разум» Стивена Спилберга. Фантастика – это и вид искусства, и художественный прием, позволяющий помещать героя в заведомо нереальные (по нашим нынешним представлениям) ситуации и наблюдать за его поведением. В этом смысле «Превращение» Франца Кафки – такая же фантастика, как и «Дверь в лето» Роберта Хайнлайна.

Работать всерьез, без скидок на жанр, лучшим из авторов-фантастов так же непросто, как и авторам-реалистам, но результат – качественный роман или фильм – будет радовать читателя или зрителя долгие годы. Разумеется, в фантастике (как и везде) много откровенной халтуры. Она оккупирует полки книжных магазинов, рекламирует себя в СМИ и чаще попадается на глаза, вызывая всеобщие нарекания. Однако о каждом роде искусства следует судить все-таки по высшим его проявлениям: говоря, например, о вкладе скульпторов в копилку мировой культуры, мы вспоминаем «Афродиту Книдскую» Праксителя или «Давида» Микеланджело, а не штампованных «Девушек с веслом» из городских парков.

Мне повезло: совсем уж никудышную фантастику я читал в том раннем возрасте, когда мозг черпает информацию откуда угодно и находит что-то полезное даже в китче и трэше. Через несколько лет непрерывного чтения я стал потихоньку разбираться в данном предмете – сперва интуитивно, на ощупь: вот это мне по-настоящему нравится, а вон то я буду читать или смотреть лишь в сугубо познавательных целях. Таким образом, во мне уже в детстве сидел маленький критик, и когда он подрос, то перестал прятаться и заявил о себе. Первую мелкую заметку в заводской многотиражной газете я опубликовал в 1983 году, когда был студентом, а первую большую статью в столичном сборнике фантастики напечатал два года спустя. В течение следующих тридцати трех лет я продолжал читать книги, смотреть фильмы, делать выводы и делиться ими с читателями. Я написал пять книг и около двух тысяч статей и заметок, так или иначе относящихся к фантастиковедению и фант-критике. Однажды я представил себе всю эту гору, вздрогнул и понял, что, кажется, дозрел до такого Словаря.

Для кого предназначена моя книга? С одной стороны, для неофитов. То есть для тех, кто знает мало, но хочет узнать больше, и желательно поскорей. Проблема в том, что фантастика разнообразна, она существует во многих формах и нескольких средах, а каждый исследователь, как правило, обрабатывает свою делянку. И – ни шагу в сторону. Узкая специализация – благо и бич одновременно: публикаций много, но они разрознены. В одном месте можно прочесть о жанрах и терминах, в другом – о книгах российских авторов, в третьем – об англоязычной фантастике, в четвертом – о кино, в пятом – о конвентах и премиях, в шестом… десятом… пятидесятом… Короче говоря, быстро пополнить свои знания читателю-неофиту обычно не удается. Как облегчить ему жизнь? Я решил собрать в один том всего побольше, хорошего и разного, и слегка утрамбовать, как чемодан перед отпуском. Но даже самый вместительный чемодан все-таки не резиновый. Иногда приходится жертвовать глубиной ради широты и академичностью ради занимательности, уповая на то, что читатель – умный. Главное – задать правильный вектор. А уж когда (если) читатель заинтересуется какой-то конкретной областью, то потом сам найдет книгу, статью или сайт в интернете, где об этом рассказывается намного подробнее, чем у меня.

Словарь мой, однако, предназначен не только для новичков, но и для тех, кто знаком с фантастикой давно и о многом осведомлен не хуже автора книги. Такому читателю, надеюсь, будет любопытно сверить собственные ощущения с моими, согласиться или, наоборот, не согласиться. Вполне допускаю, что кто-то уличит книгу в неполноте, односторонности, отсутствии того или сего (например, много братьев Стругацких и почти нет Жюля Верна). Заранее принимаю все упреки, но не раскаиваюсь. Извините, гости дорогие, такой уж я задал формат. Фантастика – густонаселенный, многоярусный и сложносочиненный мир, который физически трудно исчерпать. Даже если у Словаря был бы не один автор, а десять, и статей внутри было бы не 145, а на два порядка больше, что-нибудь обязательно оказалось бы упущено. Поэтому я даже не стремился охватить всё, а сознательно выбирал то, что интересно мне самому, что мне нравится или, наоборот, сильно раздражает. Я старался не переборщить с общеизвестными фактами и оставить в книге побольше эксклюзивного – всяких занятных частностей, любопытных мелочей, неожиданных сопоставлений и проч.

Потому, собственно говоря, Словарь мой и называется субъективным.

Еще немного о том, что в этой книге есть, а чего нет.

Есть юмор, поскольку от серьезного текста, застегнутого на все пуговицы, читателя быстро клонит в сон. Примерно по этой же причине в книге нет специального филологического языка, когда через каждое слово то «дискурс», то «хронотоп», то «интертекстуальность» (сам все время забываю, что это такое). Кроме того, я заранее решил, что в Словаре все будет демократично: никаких иерархий, никакого деления на «более ценное» и «менее ценное». Не всегда мне, конечно, удавалось выдержать одинаковый размер для всех словарных статей, некоторые тексты упорно разрастались, но все-таки большинство из них не слишком отличаются друг от друга по объему – вне зависимости от темы. И поскольку многие явления связаны между собой, я стараюсь давать перекрестные ссылки. От литературной постапокалиптики, например, можно перейти к фильмам-катастрофам, от КЛФ к фант-премиям, от Гарри Поттера к фэнтэзи вообще, от деревянного мальчика Пиноккио к роботехнике и так далее. В итоге получается большое облако, куда можно нырнуть, и читать книгу не подряд, а путешествовать от ссылки к ссылке.